Безвинно убиенные и пострадавшие. “Молитва памяти” в Музее истории ГУЛАГа

30 октября, в День памяти жертв политических репрессий, в Музее истории ГУЛАГа прошла мемориальная акция “Молитва памяти”. По сути она похожа на “Возвращение имен” – траурную церемонию, которая теперь в России возможна только онлайн.

Прежде ежегодно 29 октября в разных городах граждане приходили к памятным знакам, в том числе к Соловецкому камню в Москве. В былые годы там выстраивались длинные очереди желающих прочитать вслух имена репрессированных (с кратким указанием биографических данных: возраст, профессия, дата ареста, приговор). Так было до 2020 года. Потом случилась эпидемия коронавируса, и от публичных мероприятий пришлось отказаться. Пандемии больше нет, однако пятый год подряд власти фактически запрещают акцию “Возвращение имен”, все так же ссылаясь на антиковидные ограничения. Это смехотворный предлог, поскольку “Единая Россия” регулярно устраивает митинги и концерты, и делает это с размахом.

Роскомнадзор заблокировал даже сайт “Возвращение имен”, и тут предлог уже никто подыскивать не стал. Так что в этот день люди просто приносили к мемориалу на Лубянской площади цветы. Тем важнее оставшаяся возможность почтить память жертв государственного террора во время “Молитвы памяти”. В Москве главными площадками этого ежегодного проекта считаются так называемый Сад памяти, расположенный во внутреннем дворе Музея истории ГУЛАГа, и пространство около Креста жертвам советских репрессий на Ваганьковском кладбище.

“Молитва памяти” – гражданский проект, но у него есть отчетливая религиозная составляющая. Уже третий год подряд Музей проводит эту поминальную акцию совместно с Преображенским братством. Вход сюда свободный в течение всего дня для всех желающих. Здесь принято не только читать у микрофона имена пострадавших от репрессий, но и отправлять службу по православному канону. Только вот текст таких молитв вряд ли услышишь в иные дни и в иных местах. Около постоянного экспоната – подлинной деревянной лагерной вышки – установили икону, на земле зажгли поминальные свечи, и священник, которого представили как отца Алексия из Сергиевского храма, перед тем как начать службу, счел нужным объяснить:

– Мы сейчас вспоминаем людей, которые отстоят от нас достаточно далеко. Вот мы говорим – вечная память. В чем наша память заключается? Я пришел к выводу: она заключается в некоем изменении нашей жизни в связи с осмыслением тех событий и того поведения тех людей, которых мы сегодня будем поминать. Это разные люди. И высокого положения, и низкого. Но всех их объединяет одно: по ним прошелся молох репрессий, которые были направлены на “светлое будущее”. Это очень соблазнительный момент. “Светлым будущим” прикрывались, прикрываются и будут, наверное, прикрываться все “благоустроители человеческого общества”. Хоть капельку душевного тепла и сострадания мы должны проявить к тем, кого мы будем поминать, не разбираясь в их заслугах и грехах. И давайте будем помнить, что наша память о павших осуществляется нашей милостью к живущим, – сказал отец Алексий.

Не успел священник произнести последнюю фразу, как его речь стала заглушать громкая музыка. Кто-то из жильцов соседнего дома установил в открытом окне мощные динамики. Это не первый случай, когда соседи таким способом пытаются сорвать мероприятия в Саду памяти. Впрочем, сотрудникам Музея истории ГУЛАГа на этот раз удалось быстро уговорить протестующих выключить неуместное звуковое сопровождение. Последовавшая за этим молитва прозвучала уже в полной тишине:

– С великой скорбью и надеждой на милость Твою, Господи, мы воспоминаем всех, кого беззаконно осудили на смерть или бесчеловечное существование и верную гибель на тяжких работах в советских ссылках и концлагерях. Мы молимся и за тех, чьи дома, семьи, жизни, надежда и вера были разрушены. Кого стремились запугать, сломить и превратить в лагерную пыль настолько, чтобы от них не осталось даже памяти и следа. Еще мы воспоминаем перед лицом Твоим, Господи, тех, кого назвали лишенцами или врагами народа. Воспоминаем их искалеченные судьбы и без вины обесчещенные имена. Еще мы воспоминаем тех, кто был сломлен духовно, был вынужден отказаться от своих родных, друзей и близких, кому не хватило личного мужества, стойкости, веры, надежды и любви.

Последние слова молитвы – уже про день сегодняшний. Про то, что “в сердцах и умах многих из нас возобладали и не проходят разрушительные страх, злоба и зависть, ложь и ненависть, предательство и желание братоубийства”.

Впервые День политзаключенного (так изначально назывался День памяти жертв политических репрессий) отметили ровно полвека назад, в 1974 году. Это была инициатива осужденных по политическим мотивам узников пермских и мордовских лагерей. Как вспоминал впоследствии правозащитник Кронид Любарский, дату политзаключенные выбрали почти случайную, лишь бы поближе к 7 ноября:

“Быстро было достигнуто согласие о том, что этот день должен стать днем “показа флага”, когда каждый политзэк громко и открыто провозглашает те идеи, которые и привели его за решетку. Надо сделать так, чтобы мировое сообщество в самой концентрированной форме получило представление о всем спектре политического сопротивления в СССР. Формы возможны были любые: прежде всего, конечно, всеобщая голодовка, отказ от работы (забастовка), публикация открытых писем, заявлений, обращений… Встал вопрос о дате Дня. Нам сразу было ясно, что любые варианты, связанные с какими-либо знаменитыми датами, существенными для той или иной национальной или политической группировки, заранее неприемлемы, ибо вызовут обоснованную ревность, чего нам вовсе не хотелось. Дата должна быть нейтральной. Далее, мы понимали, что день не может быть назначен на близкую дату: нужно время для оповещения всех лагерей. Прикинув практические возможности, мы остановились на октябре, который еще тем был хорош, что позволял немного подпортить наступающий великий революционный праздник. Я, поколебавшись, предложил 30-е, сыгравшее в моей зэковской судьбе важную роль (использовав тем самым “служебное положение в личных целях”). На том и порешили”.

Много позже диссидент Витольд Абанькин, также стоявший у истоков Дня политзаключенного, отметил: “Оказывается, по православию это День памяти невинно убиенных”. Даже если это простое совпадение, оно символическое. Этот символизм делает акцию “Молитва памяти” шире, чем просто христианская заупокойная служба.

Когда в Саду памяти пришло время зачитывать имена репрессированных, многие, огласив то, что было написано на листочках, добавляли имена своих родственников. Среди названных были совсем разные люди: священник, бухгалтер, попечительница детского приюта, инженер-конструктор и прочее и прочее. В некоторых случаях участники “Молитвы памяти” могли упомянуть только дату ареста, вынужденно добавляя: дальнейшая судьба неизвестна. Тем, кто по тем или иным причинам не смог присоединиться к участникам акции, ее организаторы предлагали вечером зажечь в своем окне свечу.