Cимвол империи. В Риге демонтировали статую Барклая де Толли

В ночь на 31 октября в центре Риги демонтировали памятник российскому полководцу, отличившемуся в войне с Наполеоном, балтийскому немцу с шотландскими корнями, князю Михаилу Богдановичу Барклаю де Толли. Фотографии демонтажа мэр Риги Вилнис Кирсис подписал в соцсети Х: “Площадь Эспланады свободна от символа русского империализма”.

Михаэль Андреас Барклай де Толли – царский военный министр, затем генерал-фельдмаршал. Его шотландские предки, представители клана Баркли, поселились сначала в ганзейском Ростоке, затем в Риге в XVII веке, онемечились, дали городу двух бургомистров, получили русское дворянство. Дата рождения полководца точно не известна. Место тоже разнится в зависимости от источника. Есть сведения, что он родился в родовом имении Луде Гросхоф под Валкой/Валгой. Сам князь упоминал, что родом из Риги. Латвийские же историки исходят из того, что он появился на свет в 1761 году в поместье Памушис на территории нынешней Литвы. Умер Михаил Богданович 14 (26) мая 1881 года в усадьбе Штилитцен (ныне посёлок Нагорное Черняховского района Калининградской области), находясь там проездом. Там захоронено сердце полководца. Тело доставили в Ригу для траурной церемонии, забальзамировали и захоронили в семейном мавзолее в деревне Йыгевесте недалеко от Валги.

Оригинальный скульптурный монумент на Эспланаде рядом с православным Христорождественским кафедральным собором в Риге был изначально установлен в 1913 году в честь столетия победы России в войне 1812 года. Решение было принято городской управой при градоначальнике Джордже Армитстеде, также шотландце по происхождению. Высота бронзовой фигуры полководца почти пять метров, гранитного постамента – три метра. В 1915 году во время немецкого наступления бронзовый памятник попытались эвакуировать по железной дороге в Россию, но до пункта назначения он не доехал, и его следы затерялись.

В 2002 году предприниматель и меценат Евгений Гомберг подарил городу восстановленную копию. Памятник установили временно на оригинальном постаменте, а затем оставили, так как за его сохранение высказалось 47,6% опрошенных рижан.

В марте 2023 года вице-мэр Линда Озола (баллотировалась от партии “Консервативные”) впервые предложила убрать Барклая вместе с памятником Пушкину у городского канала и бюстом Мстислава Келдыша, отца советской космонавтики и ядерной бомбы. Пушкина снесли, но Барклая Рижский совет по охране памятников решил оставить на месте.

В августе нынешнего года по инициативе вице-мэра Эдварда Ратниекса (“Национальное объединение”) и общества “Центр публичной памяти” совет был вынужден вернуться к этому вопросу. “Во времена, когда российская армия совершает военные преступления в Украине, следует вспомнить, какие бедствия принесла Латвии власть Российской империи и ее преемника Советского Союза, – заявил Ратниекс. – Поэтому сегодня свобода, независимость и безопасность нашего государства – это национальные вопросы, которые мы не можем жертвовать прославлению страны-агрессора и почитанию ее героев. […] Сейчас нам нужно очистить Ригу еще по крайней мере от восьми объектов, которые используются для выражения российской мягкой власти и пропаганды. Эти объекты – призраки прошлого, которым нет места в городской среде Риги, поэтому мы продолжим работу над латвийской Ригой, основанной на ценностях нашей страны”. Совет снова проголосовал против.

Однако 16 октября Рижская дума после бурных дебатов все же решила не учитывать мнения экспертов и одобрила демонтаж памятника вместе с постаментом. Ратниекс объяснил почему: “Рижская дума – это политический институт. Эксперты Совета по памятникам сами указали, что не им принимать политические решения. Мы этому последовали и политические решения принимаем сами. […] Это вопрос национального самосознания”.

Линда Озола назвала демонтаж вопросом безопасности. “Различные мероприятия, организованные или поддержанные российским посольством, стали проводиться у памятника Александру Пушкину, – сказала она журналистам Эстонского телерадиовещания. – Когда памятник Пушкину убрали, люди начали собираться около статуи Барклая де Толли. Это вопрос сплоченности и безопасности нашего общества. Исторические объекты используются для достижения политических целей сегодняшней России”.

Против голосовали депутаты от “Согласия”, представляющего русскоязычных избирателей, и Латвийского русского союза.

Дважды – 12 сентября и 6 октября – постамент обливали красной краской. В обществе, впрочем, нашлось немало противников сноса. Накануне судьбоносного заседания к депутатам с открытым письмом в защиту Барклая обратились латвийские историки и активисты. Перед зданием мэрии два дня собиралось небольшое число митингующих с плакатами на латышском и русском.

В свою очередь, его не против были принять в соседней Эстонии, в Тырваской волости, где находится усыпальница князя. “В переоценке истории должны быть какие-то пределы, – сказал журналистам председатель Тырваского волостного собрания и депутат Рийгикогу Майдо Руусманн. – Если подумать о Барклае де Толли как о личности, то это был полководец прибалтийско-немецко-шотландского происхождения, служивший царской России. В то же время важно, почему мавзолей находится именно здесь: он владел мызой Йыгевесте и хотел здесь жить. И что примечательно в истории, он якобы выучил эстонский язык”.

“События, в центре которых он находился, сегодня никого не задевают, – вторит ему директор Эстонского военного музея Хеллар Лилль. – Он не действовал как полководец непосредственно в Эстонии. Именно Барклай де Толли рассказывает нам о важной части мировой истории, о наполеоновских войнах”.

Проявили интерес к памятнику и в Калининградской области.

Теперь скульптуру и постамент вывезли на склад Рижского агентства памятников, где уже стоят Келдыш, Анна Керн и другие имперцы. Скульптуру вернут дарителю.

В пакет на удаление вместе с Барклаем попали бюст латышского писателя Морица Эдуарда Зилбертса, написавшего под псевдонимом Судрабу Эджус популярное произведение “Глупый Даука”, а также статуя классика латышской литературы Андрея Упитса – за коллаборационизм их прототипов. Судрабу Эджуса перенесут на его могилу, а Упитса распилят вдоль пополам и части установят в городской среде на таком отдалении друг от друга, чтобы сквозь них мог пройти человек. По замыслу автора проекта “переформатирования” памятника, скульптора и чиновника Рижской думы Ивара Друлле, в таком виде он будет символизировать двойственную природу Упитса – положительную как писателя и отрицательную как коллаборанта советской власти.

Если Барклая защищали в основном русскоязычные, “отмена” латышских писателей была болезненно воспринята латышами. Журналист Дайнис Цауне озаглавил свой пост в фейсбуке “Национальный марш хунвейбинов”. Он обеспокоился судьбой наследия основоположников латышской литературы и культуры, исторически связанных с Российской империей: “Нашим национальным хунвейбинам, которые, кажется, вдохновлены культурной революцией Мао, много чего еще можно ломать и крушить”.

Бывший президент Латвии Валдис Затлерс готов был смириться с демонтажом Упитса, но идею его распила назвал аморальной. “[Его] писательские труды продолжают жить, а политические ушли в историю, – сказал Затлерс. – Мне кажется, если хотите создать памятник из двух частей, создавайте заново. Но пилить образ человека пополам? Ты же его физически распиливаешь, а не в духовном измерении. Я вообще удивился такому нечеловечному, негуманному отношению как к произведению искусства, так и к человеку. Это все равно как если бы мы живых людей начали пилить, потому что у них двойственная природа: добрая и злая”.

Радио Свобода побеседовало с предпринимателем Евгением Гомбергом, который установит Барклая возле своего дома в Юрмале в ближайшие две недели.

– Некоторые латвийские историки утверждают, что Барклай де Толли недостоин такого большого памятника в самом сердце исторического центра Риги, потому что его связь с Ригой неочевидна. Известно ли вам, когда и где он родился?

– Я не большой барклаевед. Но из того, что я знаю, дата его рождения находится где-то между 1758 и 1763 годами. Сам он писал, что родился в Риге, но ученые считают, что в Памушисе. Хотя это может означать, что он родился в Риге, затем позже в Памушисе был крещен.

– Теперь насчет копии памятника. Как происходило дарение?

– Мне эта идея пришла в голову после того, как мы закончили ремонтировать Петра I в августе 2001 года.

– Оригинал памятника Петру был установлен на месте нынешнего памятника Свободы в 1910 году, в 1915-м эвакуирован, затонул, был поднят со дна моря и вернулся в Ригу, разобранный на части. Затем вы отремонтировали его, но в результате город его не принял?

– Город мне дал сохранившиеся детали для восстановления. Мы изготовили заново утраченные детали и собрали воедино. Политики решили оставить его у меня на хранение, поскольку устанавливать в городе сочли невозможным. Все это время скульптура оставалась в собственности города. А примерно два года назад мы обменялись: я взамен передал городу бюст Филиппа Паулуччи в Верманском саду и бюст Армитстеда на Стрелниеку. Теперь Петр находится в моей собственности.

Итак, в 2001 году, поскольку у нас уже сложилась команда, я спросил наших литейщиков и скульпторов, возьмутся ли они за Барклая. Я сам родился буквально за углом и провел первые десять лет своей жизни в парке вокруг постамента. Все рижане моего возраста и старше прекрасно помнят этот пустой постамент с надписью “Генерал-фельдмаршал князь Барклай де Толли”. Но была хорошая фотография с открытия в 1913 году. Его поставили в честь победы в войне с Наполеоном (хотели в 1912-м, но не успели) как часть двойного ансамбля: справа от Христорождественского собора Барклай де Толли, а слева должен был стоять герой Крымской войны Эдуард Тотлебен. Именем Тотлебена назвали проходящий мимо бульвар, но до памятника не дошло, потому что началась Первая мировая война. Скульптура Барклая в 1915 году была увезена куда-то на переплавку. Бронзовые предметы, скульптуры шли как сырье на пушки.

Мы договорились со скульпторами не делать клон по фото, а довольно далеко ушли от тогдашнего скучноватого, “югендштильно” зализанного изображения. Мы немного омолодили Барклая, сделали его по-лермонтовски грустным, как бы застигнутым в момент, когда его увольняют из армии и он, непонятый герой, создавший стратегию войны, вынужден удалиться в изгнание. Мы взяли за основу его портрет в Военной галерее Зимнего дворца. Скульптуру нам делал Алексей Мурзин, который привлек к исполнению Ивана Корнеева. И 1 июля 2002 года мы его установили. Но шла сильная борьба, многие противились, и его установили с испытательным сроком на шесть месяцев. В течение этого времени в думе лежали журналы, которые я и положил, и можно было прийти и написать, за ты или против. Активность была большая, народ ходил голосовать чуть ли не с барабанами. В конце концов, из альбомов никаких выводов сделать было нельзя. Поэтому дума несколько раз заказывала опрос общественного мнения. Все они показали преимущество сторонников Барклая, и скульптуру оставили “навсегда”. И 17 декабря 2002 года решением думы его оставили на постаменте. Однако он там, как ни смешно, стоял как моя личная собственность. Мне это было не нужно, и я несколько лет боролся с думой за то, чтобы ей его подарить. Договор дарения мне удалось заключить только в 2008 году.

– С чем было связано сопротивление?

– С нежеланием принимать такой подарок. Поводом послужил договор, в который я вписал, что дума в случае его разрыва не имеет права ни переплавлять, ни дарить, ни продавать памятник, а обязана вернуть его дарителю или его наследнику. Юристы утверждали, что условия дарения не должны переходить на наследников.

Но помог случай. В 2006 году мы открывали памятник Армитстеду на берегу городского канала возле Театра оперы и балета. Он изображал мэра с женой и собачкой. Я создал его по следам решения Рижской городской управы от 1913 года, где было сказано поставить бюст Армитстеда на гранитном постаменте у канала рядом с “мостиком Кимма”. По предложению профессора Ояра Спаритиса мы сделали групповую скульптуру в полный рост, а потом и бюст, который стоит в другом месте, на улице Стрелниеку. Открывала ансамбль королева Елизавета. Перед этим я сказал послу Великобритании, мол, нехорошо, если королева будет открывать частный памятник, надо бы передать в дар мэрии. Посол поспособствовал, мэр согласился. В этом деле текст договора дарения был, наконец, утвержден, и я им воспользовался и в 2008 году, чтобы передать городу Барклая.

– Я прочла в Википедии, в статье о памятнике, что тогдашняя президент Вайра Вике-Фрейберга приравняла статую к садовой скульптуре. Однако ни в каком источнике не нашла этому подтверждения. Что это за история?

– Когда мы установили памятник, журналист спросил ее, как она относится к Барклаю, которого, собственно говоря, поставили под ее окнами. На что она сказала, что садовых гномиков, фламинго, полководцев и чего угодно еще пусть частные лица ставят у себя в саду или в доме. Я ее слова записал на табличке на двух языках, латышском и английском, и прикрепил к скульптуре Золотого рыцаря, которую поставил во дворе принадлежавшего мне тогда дома на улице Вальню, 3, в Старой Риге точно по указанию президента (бронзовый питьевой фонтан в виде статуи рыцаря был изначально установлен в 1897 году у Бастионной горки, в 1915 году его демонтировали и отправили на склад, который сейчас хранится в Музее истории Риги и мореходства. В 2002 году Совет по памятникам Рижской думы поддержал идею установления копии, но в результате город ее у дарителя не принял. – РС). Эта табличка там провисела больше 15 лет, пока я не перевез скульптуру к себе домой в Юрмалу. И на днях она очень символически отвалилась. Теперь я ее прикреплю к забору.

– У вас, кроме того, уже стоит Петр I. Другие скульптуры вам вернуть не собираются?

– Пока не слышал, но кто знает.

– Какова история демонтажа Барклая?

– Совет по памятникам отклонил эту идею дважды, но это консультативная структура. Эдвард Ратниекс решил его рекомендации игнорировать. В обычном порядке его должны были сначала провести через комитет развития, но в нем вице-мэр был не очень уверен, поэтому перекинул его в финансовый комитет. Председательствует в нем мэр, но в тот день он был в командировке, и Ратниекс его замещал. Он объявил экстренное заседание за три часа до начала. Я, честно говоря, не думал, что на постамент у них поднимется рука, но руководитель Управления национального культурного наследия Юрис Дамбис подписал согласие, по сути, не имея на это полномочий.

– Дума с вами это обсуждала?

– Нет. Я говорил, мол, если вы хотите убрать памятник, давайте сядем за стол переговоров и подпишем двустороннее соглашение о том, что мы прекращаем договор дарения на обоюдно приемлемых условиях. Они этого слышать не хотели и решением думы разорвали его односторонне, что гражданским кодексом не допускается. Дарение состояло из двух частей: скульптура и благоустройство окружающей территории на 15 тысяч латов. Про это мне говорят, что затраты амортизировались. Я буду оспаривать это решение в судах, и задолженность примерно в 33 тысячи евро имею шанс вернуть.

– У себя в саду вы поставите Барклая де Толли без постамента?

– Мы залили бетонную плиту и ждем, когда она подсохнет. Барклай будет возвышаться над землей на полметра. Это, конечно, не такой вельможный постамент, как оригинальный. Дума обязана по договору привезти мне памятник. Весит он 1800 килограммов, его бухгалтерская стоимость около 200 тысяч евро. Спасибо Рижской думе за такой щедрый подарок, – сказал Евгений Гомберг.