“Cвоего мнения у общества нет”. Блогеры спорят об опросах в России
В соцсетях редко активно обсуждают аналитические доклады, но на прошедшей неделе блогеры были заняты именно этим: они обсуждали доклад Марии Снеговой, сотрудницы вашингтонского Центра стратегических и международных исследований, о том, стоит ли доверять результатам социологических опросов в России. Снеговая, проанализировав данные о соцопросах в России, делает вывод, что доверять им в целом можно.
Мнения блогеров на этот счёт разошлись.
Спасибо Maria Snegovaya за блестящую аналитику. И за появившуюся благодаря ей возможность “на пальцах” доказать всем размахивающим лозунгом “нельзя верить социологическим опросам в сегодняшней россии!” его в лучшем случае несостоятельность. А в худшем — нежелание видеть и принимать реальность как она есть.
Я посмотрел доклад, и в нем попросту нет никаких аргументов, повторение старых мифов о том что дескать раз в Америке низкий респонс-рейт не искажает итоги, значит в России не искажает (тут даже и комментировать нечего, это смешно) и что дескать респонс рейт у левады не упал, но только это как раз аргумент в пользу того что они нечистоплотны в методологии, потому что не может быть у них рр 30, когда у рашн филд и других приличных людей 5. И если есть общий консенсус у социологов то как раз в том, что верить опросам в военных диктатурах нельзя и спорят с этим только те, кто лично делает на этом деньги – сами поллстеры и пишущие по этим опросам доклады «аналитики», это их хлеб просто, конечно они изображают что это все работает
Немногие комментаторы действительно прочли доклад целиком. Остальные обсуждали даже не сам 23-страничный текст, написанный на английском, а его выводы, изложенные Снеговой на русском в ее соцсетях.
Коллеги, у меня вышел важный доклад по “противоречивой” теме опросов в России, которая такой быть вообще-то не должна. Я подробно, с большим числом ссылок на самые разные исследования, разбираю популярные мифы на тему опросов. Основные выводы:
1) По самым разным индикатором большинство уважаемых социологов и политологов, которые умеют работать с данными, не нашли признаков явных перекосов в составе выборок, готовности участвовать в опросах или ответах респондентов. Если фальсификация предпочтений в принципе и присутствует, то не более чем на 6-10 п.п. (это все равно означает, что большинство – за войну).
На сегодняшний день серьезных оснований думать, что российским опросам нельзя доверять, нет. Такой вывод – это мейнстримная позиция в академии, среди специалистов.
2) Есть большое количество посылок в анализе российского общества, которые, как выяснилось с началом войны, были ошибочны:
– Более бедные, а не более богатые россияне, как правило, выступают против войны (т.е. модернизация не работает так, как ожидалось, в силу специфики российского среднего класса)
– В стране поколенческий континуум, а не разрыв: то есть, большинство россиян поддерживает войну во всех возрастных группах, хотя размер этой поддержки разнится
– Либеральный прозападный сегмент в стране невелик (~7-10% населения). Он составляет примерно половину той группы, которая последовательно выступает против войны.
– Российское общество – это не гражданское общество западного типа, а группа атомизированных индивидов, которых мало волнуют проблемы, не касающиеся лично их и их ближайшего круга.
– Россиян гораздо больше заботят социально-экономические чем политические проблемы.
– Проблема не столько в том, что у россиян нет доступа к альтернативной информации, сколько в том, что они не хотят знать то, что нарушает их внутренний комфорт.
Я очень надеюсь, что доклад хоть как-то повлияет на позицию критиков опросов.
Защитники Снеговой пишут, что её выводы совпадают с их собственным опытом.
Интересно.
Ну, что я, в принципе, обычно и вижу – в России против войны меньшинство – процентов 20, кто принципиально против.
Большинству вообще пофигу на все, кроме каких-то личных экономических интересов.
Мои попытки общения с российскими академическими и МГУушными коллегами, с родственниками и знакомыми в россии полностью укладываются в статистику доклада Марии Снеговой.
Противники — что людей, выступающих против войны и Путина, в России сажают.
«На сегодняшний день серьезных оснований думать, что российским опросам нельзя доверять, нет. Такой вывод – это мейнстримная позиция в академии, среди специалистов..»
Я ох#$ваю, конечно от незамутненности Снеговой.
Ну то есть буквально вот на ваших глазах в колонию уехало несколько человек неудачно на улице поговоривших с журналистами, поучаствовавших в опросах.
Выходит Снеговая, ну это все как в США. Ничего такого уникального в этом нет, обычная мировая практика.
Вторых намного больше.
Ну конечно же никаким опросам по отношению к войне в России сейчас верить нельзя.
Когда ко мне в гости приезжают знакомые из России, то несколько дней они просто молчат. Привычка. Когда встречаются с друзьями в ресторанах в Москве, то обсуждают только семью/детей/погоду/отдых. Разговоры о политике и войне – табу. Никогда не знаешь, кто сидит за соседним столиком. Старшим детям своим говорят, чтобы в школе тоже молчали и ни с кем войну и политику не обсуждали. И тут представьте, звонит вам незнакомый человек, представившейся социологом, и вы ему, конечно, тут же всю правду-матку, как вы относитесь к войне, расскажите.
Хоть я и не статистика, но ее часть. Вот мне звонят по телефону и просят принять участие в опросе. “Поддерживаете ли вы действия…” И дальше прямо ворох уголовных статей. В самых радикальных случаях решаешься ответить “нет”, потом жалеешь, что вообще в это ввязалась, потом начинаешь думать, а вдруг это вообще не соцопрос, а я тут подставляюсь… Есть ли хоть какие-то академические основания для проведения соцопросов в таких, эм, условиях?..
У меня в ленте снова началось обсуждение вопроса о том, насколько можно доверять соцопросам в воюющей авторитарной стране, хотя мне казалось, что этот вопрос за последние три года уже должен быть закрыт. Расскажу про свой собственный опыт проведения соцопросов.
Больше 10 лет назад, еще до того, как я влился в “Голос”, мы с друзьями проводили предвыборный соцопрос в двух горных районах на самой окраине нашей необъятной родины – мы и опросник делали, и сами по дворам ходили, опрашивали, и сами результаты обрабатывали. Меня тогда, по молодости лет, поразило три момента.
1) Люди воспринимали нас как представителей власти (Леонид Волков об этом на днях написал, мой опыт его слова только подтверждает). Нас просили передать чуть ли не самому Путину всю боль: лес незаконно вырубают, глава района ворует и т.п.
2) Учитывая это, с нами поначалу разговаривали очень настороженно. Лед размораживался только когда мы говорили, что приехали из соседнего региона, то есть не связаны с местными властями (иногда паспорт с пропиской показывать приходилось).
3) “Официальные” ответы на вопрос “За кого из кандидатов вы проголосуете?” радикально расходились с реальными предпочтениями тех же самых людей, которые они высказывали буквально сразу же после ответа на вопрос. То есть отвечая на вопрос из анкеты люди почти поголовно выбирали одного из двух кандидатов – действовавшего главу района из “Единой России” или его предшественника тоже из “Единый России”. А следом говорили, что вообще-то им нравится другой кандидат (занявший по итогам опроса всего лишь третье или четвертое место), но они “понимают, что ему не дадут выиграть”. Мы это выяснили, когда вечером, посчитав результаты опроса, сели их обсуждать и делиться мнениями. И в итоге у всех пяти человек, ходивших по дворам, была одна и та же история – на опросник отвечали одно, а потом говорили что-то другое. В итоге выборы выиграл именно этот третий кандидат, но только благодаря тому, что мы заказчику это все рассказали, а не просто результаты обработки анкет показали. И еще благодаря тому, что будущий политтехнолог этого кандидата ходил с нами по дворам, после чего и решил ему помочь.
Все это было в относительно “вегетарианские времена”, когда еще над Крымом украинские флаги развевались. С тех пор я ко всем количественным опросам очень осторожно отношусь.
Эта осторожность возрастает, когда речь идет о результатах нашей большой тройки полстеров – “Левады”, ВЦИОМа и ФОМа. Не потому, что люди, сидящие в московских офисах этих контор, результаты подтасовывают – у меня есть знакомые во всех трех, я им доверяю и уважаю как профессионалов. А потому, что в регионах опросы проводят не они сами, а их подрядчики (если речь идет о поквартирниках, а не о телефонном опросе). И вот там доверия нет, даже у самих полстеров. Человек, работавший в одной из этих трех кампаний, как-то поделился болью: оказалось, что они на контроль за опросчиками в тот момент тратили денег больше, чем на сам опрос. О многом ведь говорит, не так ли?
Некоторые из них используют в научном споре ненаучные аргументы и выражения.
«Опросам в России во время войны можно доверять, потому что низкий респонс рейт — это не что-то такое особенное, в США он такой же низкий.»
А можно уточнить, а рейт уголовных дел за «неправильные» ответы на вопросы в США тоже такой же?
Когда вот такая тупая пропаганда заворачивается в обертку якобы научного исследования, это втройне омерзительно.
Вы, Мария, не исследователь, а пропагандист самого дурного пошиба.
Александр Подрабинек ознакомился с докладом в пересказе “Голоса Америки”, и ему он тоже не понравился.
Меня даже не столько возмутил, сколько рассмешил аналитический доклад Марии Снеговой в вашингтонском аналитическом центре «Атлантический Совет». Изложение этого доклада опубликовал «Голос Америки».
Ну конечно, вся страна поддерживает Путина. Как еще недавно вся Сирия поддерживала Асада. А насколько убедительными были цифры поддержки Сталина и Гитлера, Каддафи и Хусейна, Бокассы и Ким Чен Ына! До ста процентов доходило. Я понимаю, что западным аналитикам, тоже хочется кушать и надо как-то зарабатывать. Поэтому они ничтоже сумняшеся пользуются лживыми данными продажных социологических компаний, да еще удивляются таким совпадениям цифр у разных контор. Что с их точки зрения доказывает достоверность данных. Это как удивляться слаженности работы симфонического оркестра, не замечая при этом дирижера.
А какие шикарные иллюстрации всенародной любви и поддержки диктатуры! Перед вводом российских войск в 2015 году в Сирию и в 2022 году в Украину большинство опрошенных россиян были против военных действий, а как только войска ввели большинство сразу войну одобрило. И что это доказывает? А только то, что социологам на кремлевском кормлении тоже хочется кушать, а не хлебать баланду на тюремных нарах.
Или вот пассаж. Низкая протестная активность в России может быть не связана с жестоким подавлением со стороны властей. Просто народ такой. Ведь вот в безопасном Берлине недавно вышли на антивоенную демонстрацию всего две тысячи человек. А то, что у нас чуть не каждый день кого-то арестовывают или судят то за «фейки» об армии, то за попытки поджечь военкомат или местные органы власти, так это ни о чем не свидетельствует. Настоящее свидетельство – это две тысячи человек в Берлине.
Заканчивается изложение этого весьма созвучного кремлевской пропаганде доклада блестящей рекомендацией городу и миру: «больше обращать внимание людей на социально-экономические проблемы внутри страны, которые действительно беспокоят многих россиян, и не делать акцент на абстрактные понятия…» То есть, не рассуждайте о свободе и демократии, не упирайте на право и справедливость, не взывайте к гражданской ответственности и человеческому достоинству – апеллируйте к пустому желудку, низким пенсиям и вообще плохой заботе государства о человеке. Рекомендация с марксистским душком. Думаю, Кремль совсем не против такого обозначения главных российских проблем. И уж наверное он всеми своими кремлевскими башнями за то, чтобы западные социологи ссылались на дутые цифры хорошо управляемых социологических агентств. Действительно, если не ссылаться хоть на какие-нибудь цифры, и бог с ними что лживые, то как аналитические доклады писать?
Для некоторых блогеров доклад стал очередным поводом поспорить на волнующую всех тему о том, плохие россияне или всё-таки хорошие.
Хорошие.ру, среди которых есть и мои бывшие знакомые, с 14-го любили, нет, неточное слово, ненавидели всех в Украине и Америке, кто не верил им, что российские социологические опросы не отражают реальную поддержку путинского режима. “Саша!!! Ты не понимаешь!!! Люди боятся отвечать на вопросы социологов!!! Никто не говорит правду!!! Среди моих знакомых…” ну далее понятно: среди знакомых знакомых хороших.ру никто не голосовал, не поддерживал и не поддерживает (ну да, сквозь зубы, дали слабину, когда путин “отжал” Крым – я “обожаю” эту блатную лексику, но хорошие.ру не замечают, что они ею мыслят и говорят – но потом же мы сказали, что он это сделал некрасиво, нарушив мировое право).
Наконец-то […] появилась ссылка на исследование этого вопроса: Говорят или не говорят россияне правду социологам. Говорят. И это правда хорошим.ру не понравится.
Когда-то я уже цитировал тут очень яркое интервью Льва Гудкова (“Левада-центр”), где он отвечает примерно на то же, на что и доклад Снеговой:
“Я, по крайней мере, десять последних лет, все слышу: «Не верю я в ваши цифры. Люди врут, люди боятся. Как можно отвечать на такие вопросы?» /…/
Просто давайте додумаем эту установку, это высказывание. Это значит, что люди лгут, постоянно лгут, боятся, притворяются. И мы получаем, соответственно, огромное большинство лицемерных трусливых людей, двоедушных людей. Если это так, то как можно проводить в таком обществе социологические исследования? Но вообще-то именно на выявление этой структуры двоемыслия, приспособления к насилию и нацелены наши исследования. Мы, собственно, и показываем эту структуру репрессивного общества, государства, лицемерного, трусливого, циничного, аморального, если хотите. /…/
Что такое социологический опрос? Если его разобрать, это акт гражданской солидарности, если хотите. Потому что, если нет людей, для которых собственное мнение значимо и оно составляет условие его самооценки высокого достоинства, то мы тогда получаем общество насилия, уголовников, двоемыслия и прочее.”
То есть, в переводе на русский: “зачем нам знать, смещена ли наша выборка из-за того, что нелояльные граждане отказываются отвечать? Ведь если они, как жалкие трусы, отказываются исполнить свой гражданский долг и ответить на наши вопросы, то они ничем не лучше отъявленных путинистов. Мы показываем при помощи опросов, что россияне – никчёмные мерзкие людишки, и если они не отвечают – то тем самым именно это и демонстрируют, что и требовалось доказать!”
Это такая социологическая школа имени Тэффи:
— Плежде всего надо лассуждать пло молань, — выступил вперёд очень толстый мальчик, с круглыми щеками и надутыми губами. — Молань важнее всего.
Вновь обострилась дискуссия по по поводу состояния общественного мнения в России: стоит или не стоит доверять опросам, из которых следует, что большинство россиян поддерживают Путина в войне против Украины? Maria Snegovaya написала, что стоит. За это на нее грубо набросился Леонид Волков.
Я думаю, что ситуация даже хуже, чем считает Снеговая, которой я сочувствую в этом споре. Дело не в том, что росийское общественное мнение поддерживает Путина, а в том, что никакого собственного мнения у этого общества просто нет. Большинство жителей страны – объекты пропаганды и насилия, лишеные какой-то собственной воли и субъектности. Так и раньше было в тоталитарных государствах.
Один из пионеров массовых опросов в СССР Владимир Шляпентох писал: «Накануне Перестройки стало очевидным, что сознание большинства россиян полностью контролируется Кремлем и что социологи во многих случаях ошибочно верили, что они изучают общественное мнение, и оно оказалось для них недоступным потому, что его нет, равно как средневековые алхимики искали несушествующий философский камень». «Без серьезной оппозиции и реального выбора между различными политическими силами реальное, независимое от власти, общественное мнение невозможно».
У крепостных крестьян или античных рабов не было никакого общественного мнения. Опросы общественного мнения появились в демократических странах, после формирования в них гражданского общества. В тоталитарных странах такие опросы невозможны, исследовать там нечего. То, что российские социологи выдают за результаты исследований общественного мнения – простая фиксация эффективности контроля тоталитарного государства над населением страны. Именно это мы сейчас и имеем в России.
Очевидно, что государство с помощью пропаганды и страха эффективно формирует поведенческие установки населения и его представления о реальности. Есть диссидентское меньшинство, но оно разрозненно, изолированно, запугано, тоже контролируется государством и не является какой-то реальной политической силой. Торговцев мифической «Антивоенной Россией» эта суровая реальность не устраивает и они пытаются заменить ее мифотворчеством.
Это центральный вопрос российской истории, политики и что там еще есть в этой несчастной и страшной стране. ответа на него нет, и эмоции зашкаливают. в этой полемике я на стороне Alexander Podrabinek. я не верю цифрам российских ‘ социологов’, а с идеологами Левады я полемизировал с незапамятных сегодня времен, и примерно на ту же тему.
но вовсе отрицать участие миллионов людей в собственной судьбе, а значит и правоту Maria Snegovaya, я не могу. она не права в своих наукообразных рассуждениях о том что российским полстерам (и американским аналитикам) можно или нужно верить. но увы, ссылки Подрабинека на Сирию и другие примеры победивших революций тоже не работают. в России этого не случилось, хотя раньше случалось, и может произойти в любой момент.
вот когда оно произойдет, тогда аргументы прояснятся, и историки будут писать о нынешних дебатах со свойственной им (историкам) иронией. а до тех пор приходится думать о том что у других народов это тоже плохо работает — и институты, и протесты, и социологи. а все же не так плохо, и для печального российского исключения есть причины.
в конечном итоге дело не в знании, а вере. в данном случае, вере в то что перемены возможны, что люди разумны, и что будущее отлично от настоящего
Больше на Сегодня.Today
Subscribe to get the latest posts sent to your email.
