Доллар, евро и юань. Поможет ли слабый рубль экономике

Последняя неделя ноября 2024 года запомнится обвалом рубля, который имеет все шансы продолжиться. Как правило, девальвация национальной валюты, оказывает стимулирующее влияние на экономику. Однако в нынешних обстоятельствах наступающий кризис может оказаться глубже предыдущих, а положительного эффекта придется ждать до устранения структурного перекоса в сторону военного производства.

В последних числах ноября на российском валютном рынке были побиты рекорды, вызвавшие преувеличенно нервную реакцию в Кремле и правительстве, чуть больше года назад – в августе 2023 года. На межбанковском валютном рынке доллар поднимался почти до 115 рублей, евро торговался выше 120. Впрочем сейчас в стране гораздо более значимым является курс юаня. Как и валюты “недружественных” стран, китайская валюта тоже обновила рекорды с марта 2022 года (когда российский рынок накрыла волна панических распродаж, сопровождавших начало войны и первую порцию международных санкций). 27 ноября курс юаня уходил выше 15 рублей. И это уже играет роль для всех россиян, в том числе и тех, кто никакого интереса к иностранным валютам не испытывает и никакими сбережениями – ни валютными, ни рублевыми – не обременен. Просто потому что от курса юаня самым непосредственным образом зависит цена на импортные потребительские товары, которым поступают в Россию по большей части именно из Китая.

С начала осени юань подорожал примерно на четверть – с 12 до почти 15 рублей.

Удержать в таких обстоятельствах инфляцию даже в нынешних рамках нереально. Разгон цен продолжится, и пресловутый “отечественный производитель” примет в переписывании ценников самое деятельное участие. Просто потому что многие используют импортные сырье и комплектующие, работают на импортном оборудовании, которое чинить и обслуживать приходится за валюту. Так что вместо рождественских распродаж россиян в декабре ждет неприятный сюрприз в виде очередного финансового кризиса, скачка цен или дефицита импортных товаров. При этом ответить на самый популярный вопрос последних нескольких дней – когда распродажа рублей остановится – невозможно, поскольку сама по себе она не остановится.

И в Кремле, и в Белом доме, и в Банке России пока старательно делают вид, что ничего экстраординарного не происходит и валят все на какие-то сезонные факторы или, в лучшем случае, на “временные трудности”. Так, министр экономики Максим Решетников, в комментарии РБК утверждает, что колебания курса рубля на этой неделе “обусловлены разными факторами, в том числе спекулятивного характера”. Он же уверяет, что курс рубля вернется к своим, как он выразился, “фундаментальным значениям” после прекращения нервозности на рынке (тут, кстати, возможен весьма широкий диапазон для трактовок: некоторые считают, что до своих “фундаментальных значений”, обусловленных бюджетом, международными санкциями и перспективами мирового рынка сырья, рубль еще не допадал).

Глава Центробанка Эльвира Набиуллина молчит, зато Банк России выпустил документ с несколько двусмысленным по нынешним временам названием “Обзор финансовой стабильности”. Там тоже про временные трудности и “фундаментальные значения”: “Как показывают предыдущие эпизоды санкций, ограничения создают инфраструктурные проблемы для внешнеэкономической деятельности, однако в средне- и долгосрочном периоде динамика курса определяется фундаментальными факторами”. Наконец, объясняться по поводу рубля пришлось и Владимиру Путину, причем во время визита в Астану. Его объяснение происходящего было самым неубедительным. Процессы идут непростые, но ситуация под контролем, – вот и весь комментарий.

Проблема в том, что все экстренные меры, способные остановить происходящее, использованы еще в рамках борьбы за стабилизацию рубля образца 2023 года. Потрошить экспортеров больше не имеет смысла – можно остаться вообще без экспорта. Так что в арсенале властей только совсем уж непопулярные административные меры. Фиксированный курс, определяемый Центральным банком, использование валюты исключительно для внешнеторговых операций, которые будут санкционироваться каким-нибудь специальным органом. Наконец, заморозка или принудительная конвертация валюты по установленному курсу на валютных счетах тех, кому валютой владеть по новым правилам будет не положено.

Нынешний раунд девальвации рубля выбивается из большинства предыдущих кризисов последних десятилетий. Он проходит на фоне относительно низкой официальной инфляции и рекордной за два десятилетия ключевой ставки Центрального банка. В России “нулевых” такой разрыв между ключевой ставкой и официальной инфляцией, который существует сейчас в России, привел бы к бурному укреплению национальной валюты. Покупать облигации, размещать деньги на депозиты или просто давать в долг на межбанковском рынке под нынешние проценты в валюте, покупательная способность которой падает в три раза медленнее – мечта. При обычных обстоятельствах в страну еще год назад хлынул бы поток долларов, евро, юаней, йен, швейцарских франков, а рубль стал бы самой быстрорастущей валютой. Вот только в России сейчас обстоятельства совсем необычные. В дело вмешались международные санкции. На рынке и без того был дефицит валюты. А тут еще США добавили в санкционный список Газпромбанк со всеми его зарубежными “дочками”. И с 20 декабря последняя легальная “калитка”, позволявшая России получать валюту недружественных стран за торговлю газом с Европой, захлопнется. Да и с нефтяниками получилось неудачно. Практически все банки, которые они использовали для получения денег с иностранных покупателей нефти, тоже оказались в санкционном списке.

Единственный человек, который не унывает, похлже, при любых обстоятельствах, – министр финансов Антон Силуанов. В падении рубля он усмотрел свои плюсы: экспортерам облегчение. Если взглянуть шире, то и министерству финансов с наполнением бюджета при курсе выше 100 рублей за доллар не в пример проще. Более того, если вспомнить все предыдущие кризисы, начиная с 1998 года, можно констатировать, что слабый рубль практически всегда был скорее положительным фактором во время посткризисного восстановления экономики.

Вот только сейчас этот фактор не сработает. Для посткризисного восстановления одного слабого рубля мало. Необходимы еще свободные производственные мощности или возможность привлекать иностранные инвестиции. Не обойтись и без дешевых рабочих рук, которые высвобождаются на разорившихся в кризис предприятиях. Без всего этого “отечественный производитель” вынужден конкурировать, не с иностранными производителями за деньги соотечественников, а с военными заводами – за работников, материальные ресурсы, инфраструктуру, все более дефицитную валюту для закупки комплектующих, оборудования и запчастей к нему. Пока идет война, в этой конкурентной борьбе у гражданского производства нет ни одного шанса. Разгон цен и удорожание валюты только усугубляют структурный перекос в сторону военного производства, ускоряя процесс перехода экономики на военные рельсы. Сегодняшняя Россия упорно движется по пути, однажды уже пройденному СССР в 80-е годы прошлого века, страны, у которой не было конкурентов в выплавке чугуна и стали, производстве танков и шагающих экскаваторов, но которая не могла обеспечить собственных граждан “товарами народного потребления” и критически зависела от валютной выручки за продажу нефти.