Несколько интересных фактов о том, как снимали фильм Тот самый

Пьеса «Самый правдивый» была создана Григорием Гориным можно сказать, по заказу Владимира Зельдина, мечтавшего сыграть Мюнхгаузена на сцене. Из пьесы сделали невероятно успешный спектакль «Комическая фантазия…», покоривший Марка Захарова. Он загорелся идеей экранизировать историю, изначально назначив на главную роль Олега Янковского. Но, кандидатуру нужно было провести через сито инстанций. Худсовет выступал против актёра, так как оригинальный барон был, по крайней мере, вдвое старше. Горина же смущал не столько возраст, сколько манера игры Олега Ивановича: писатель мог представить его жёстким правдорубом, но не в нём видел лёгкости, иронии и находчивости. После выхода картины сценарист осознал: назначение Мюнхгаузеном кого-либо вместо Янковского было бы непростительной ошибкой: «Он до этого играл прямых, жестких, волевых людей — волжские характеры, выдающие его происхождение. Я не верил в его барона. Началась работа, он влезал в характер, на наших глазах менялся. Врастал в роль, и явился Мюнхгаузен — умный, ироничный тонкий. Какая была бы ошибка, возьми мы другого актера!»

Мартой должна была стать Татьяна Догилева, но здесь худсовет стоял “как пуговицы – насмерть!”. На роль пробовались Ирина Мазуркевич и Галина Золотарёва, а в итоге возлюбленной Мюнхгаузена стала Елена Коренева. Рамкопфом вместо Александра Абдулова мог оказаться Сергей Колесников, а Феофилом вместо Леонида Ярмольника — Юрий Васильев. Вообще все актёры проходили пробы и имели шанс оказаться вне фильма. А вот Леонида Броневого утвердили сразу. Любопытно, что в пьесе нет никакого герцога, самым высшим сановником там является Бургомистр (неназванного города в одном из многочисленных германских княжеств XVIII века), которого в фильме сыграл Игорь Кваша. Так что герцог (хотя исторически достовернее было бы — курфюрст) с его увлечением модой появился на свет благодаря кино: «Да вы что? Не знаете, что в однобортном сейчас уже никто не воюет? Безобразие! Война у порога, а мы не готовы! Нет, мы не готовы к войне!» Главнокомандующего (его сыграл Семен Фарада) тоже, кстати, в пьесе нет.

Александр Абдулов и Инна Чурикова

Семён Фарада и Леонид Броневой

Самым сложным для съёмок стал эпизодом из появлением из леса оленя с вишнёвыми ветвями во лбу. В немецком Вернигероде и его окрестностях, где базировалась группа, подходящего оленя не нашлось: съёмки совпали с периодом, когда олени сбрасывают рога. В итоге в роли оленя снимался московский марал, который никак не хотел выполнять поставленную режиссёром задачу. «На зообазе студии “Центрнаучфильм” нашли марала, которого можно было выдать за оленя, задекорировали решетку вольера под лес, положили дерн. Выпустили марала, а он вместо того, чтобы пройти перед камерой, начал кататься по земле. Тогда мы решили попробовать приманить марала лакомством. Сработало. Он прошел за ним по нужному маршруту. Затем мы взяли на биостанции МГУ ствол вишни и прикрепили к нему искусственные цветы. Наш знакомый балетмейстер из Театра оперетты, внимательно изучив проход марала, повторил его движения с деревом на голове. После чего дерево вырезали и совместили с оленем», — рассказал оператор Всеволод Якубович.

Готовую картину сдавали перед Новым годом — в декабре 1979 года. Захаров удивлялся, что ленту пустили в эфир практически в исходном виде, зацензурив всего пару сцен. Режиссёр не знал, кого или что благодарить за такие подарки: то ли предпраздничную суету, то ли черновую озвучку: «А может быть, всё дело в том, что, когда мы сдавали ленту телевизионному начальству, была ещё черновая фонограмма, — рассказал режиссёр. — И не все слова были слышны. Картинки им понравились, а особо опасные фразы никто не услышал. Хотя я на самом деле страшно переживал».

Показали «Мюнхгаузена» 1 января 1980 года; в июле повторили показ. В 1981-м снова выпустили — и снова под Новый год. В общем, по советским меркам хит состоялся. Конечно, интересно узнать, сколько у фильма было бы зрителей, если бы он вышел в кинотеатрах, но в СССР разделение на телефильмы и кинофильмы соблюдалось почти неукоснительно, с редкими исключениями. «Тот самый Мюнхгаузен» в исключения не попал, но цитаты из него вошли в нашу жизнь и до сих пор остаются узнаваемыми.