Облавы в Москве, самосуды командиров, Z-военкоры против мира

Мясокомбинат имени Путина. Массовые облавы в Москве: инвалидов – на фронт, мобилизованные в рабстве.

Образ победы из Кремля. Давайте уже после праздников. Как Путин теряет очки в Сирии, Грузии и Украине.

Рамзана понесло. Почему Путин терпит “наезды” на российских силовиков?

Мумин Шакиров подводит итоги недели с директором правозащитной группы “Гражданин. Армия. Право” Сергеем Кривенко, юристом Казахстанского международного бюро по правам человека Артуром Алхастовым, писателем, автором телеграм-канала “На Zzzzzападном фронте без перемен” Иваном Филипповым и политологом Аббасом Галлямовым.

^{Видеоверсия программы}

Мясокомбинат имени Путина

Анна Цивилева: У родственников ДНК мы все берем, они сдают бесплатно, у них принимает это МВД абсолютно бесплатно, за свой счет делает, и также в свою базу вносит. У всех родственников, которые к нам обратились. Я уже сказала, 48 тысяч. Это тоже ведется.

Мумин Шакиров: Это двоюродная племянница Путина и замминистра обороны России Анна Цивилева, пришедшая выступать на круглом столе в Госдуме и неожиданно проговорившаяся о числе пропавших без вести на войне в Украине. Эта запись на парламентском сайте не появилась. Глава комитета Госдумы по обороне Андрей Картаполов тут же попытался ее осадить и скрыть оговорку: “Цифры чувствительные и публиковать нигде не будем”. Но видео появилось в телеграм-канале ASTRA. Еще раз повторю: 48 тысяч заявок на проведение экспертизы ДНК. Эта цифра не впечатляет, она шокирует.

Сергей Кривенко: Конечно, погибших больше, потому что не обо всех похоронах известно. Плюс большое количество тел осталось на территории Украины, их не могут просто вывезти, они числятся пропавшими без вести. И плюс большое число тел, которые вывезены, но их еще не могут опознать. И эти 48 тысяч. Это сверх 80-ти уже похороненных. Это говорит о масштабах еще больше. То есть это те цифры, которыми мы можем оперировать. Реально погибших, конечно, большее число.

Мумин Шакиров: 80 тысяч 973 российских солдат и офицеров погибли с начала вторжения в Украину. Это данные BBC и издания “Медиазона”. Обнародованы все имена и фамилии. НАТО считает, что Россия теряет и убитыми, и ранеными 1 тысяча 500 человек в день. Официально единственная цифра, которая была обнародована, прозвучала целых два года назад. Сергей Шойгу, теперь бывший министр обороны, признал, что на СВО погибло 5 тысяч 937 человек. Больше эти данные не обновлялись.

Анна Цивилева: По поводу призывников. Призывников чтобы наделить статусом ветерана боевых действий… Они что, вели боевые действия?

Мумин Шакиров: Оказалось, что замминистра обороны не знала о присутствии на фронте срочников. “Важные истории” установили имена 129 попавших в плен или пропавших без вести под Курском солдат-срочников. Часть из этого списка позже обменяли. По подсчетам “Верстки”, не менее 13 призывников погибли. Как же срочники оказались на линии огня?

Сергей Кривенко: В августе война пришла на территорию России – там, где срочники служили. Не их направили на войну, а война к ним пришла. Но так как у них статус военнослужащих, наверное, им была поставлена задача участвовать в боевых действиях, и они стали участвовать. Соответственно, появились и пленные, и пошла гибель военнослужащих по призыву.

Мумин Шакиров: Жизнь российского добровольца на фронте коротка, хоть и оплачивается с лихвой. Даже Z-пропагандисты стали обращать внимание на то, что множество новобранцев сейчас погибают или пропадают без вести в течение 12-18 дней после подписания контракта. Как это происходит, из личного опыта рассказывает российский военнослужащий Андрей Кульнев, которого, по его словам, решили “обнулить”.

Андрей Кульнев: У нас начались сложные отношения с командиром роты. И 9 мая я был выброшен на позицию, на первую линию. Я был ранен. Группа эвакуации пришла, посмотрела и сказала: “Жди”. Через два дня со мной вообще перестали связываться. Но 15-го, на следующий день, меня ранило опять – уже в руку. Я сообщил, все: “Хорошо. Хорошо”. Но забыли. Я добрался до одной позиции, там прислали проводника, меня провели до медиков. Но моя медрота полностью препятствует моей отправке для дальнейшего лечения. Делают они это специально, чтобы я более-менее оклемался. Понятно, что я буду также с костылем ходить, еле передвигаться. А там, есть такая практика: отправить на боевое задание. А уж что там, обнулят меня либо специально направят в невозвратную точку, я не знаю.

Мумин Шакиров: Портреты пропавших без вести солдат и офицеров ежедневно публикует Z-канал “Солдатская правда”. Там же выкладываются групповые обращения военных с ранениями, ПТСР, гепатитом и другими заболеваниями, которых, по их словам, без лечения хотят отправить в Украину из военной части в Краснодарском крае. Иную картину войны (а с моей точки зрения – катастрофы) рисует кремлевская пропаганда. В ней главнокомандующий проявляет отеческую заботу к тем, кто остался без ног и рук, побывав на войне Владимира Путина. Правда жизни в том, что многие, к кому главнокомандующий обращается с духоподъемными речами, стоят и слушают его, и даже местами благодарят, опираются на протезы или на одну ногу, а Путин стоит на двух.

Сергей Кривенко считает, что облавы пусть и не приносят солидных результатов, но все же пополняют армию теми молодыми людьми, которые не готовы морально противостоять работникам военкоматов и их смежникам – силовикам.

Сергей Кривенко: Расчет таких облав на тех, кто не сопротивляется, поэтому какой-то КПД есть. Они выполняют план – людей направляют в армию. Если человек говорит: “Нет, у меня отсрочка. У меня нет с собой студенческого билета, но у меня отсрочка”, – он ничего не подписывает, не надевает форму, требует звонка родителям и так далее, то его отпускают. Таких случаев тоже очень много. Или человек подал заявление на альтернативную службу, еще не состоялась призывная комиссия, его должны туда направить, а не призывать в армию. Но сейчас есть очень большое отличие от прошлого года. В прошлом году изменили процедуру призыва, изменили закон, поэтому сейчас сильно убраны инструменты для защиты призывников, и военкоматы этим пользуются. Призыв не приостанавливается, как было раньше. И за это время можно схватить призывника и быстро отправить, решение уже вынесено.

И второе. К розыску призывников разрешили привлекать оперативных сотрудников полиции – тех, кто ловит обычно преступников. А у них есть все возможные оперативные средства: у них есть доступ к биллингу телефонов, доступ к видеокамерам. Поэтому в больших городах, где система видеонаблюдения развита, ее стали активно использовать.

Мумин Шакиров: Тюрьмы уже почти зачищены, остаются СИЗО, откуда легитимным образом можно попасть на фронт, имея уголовную статью, и даже есть шанс отправиться на войну, не переступая порог следственного изолятора, без всякой юридической волокиты, считает исполнительный директор движения “Русь сидящая” Ольга Романова.

Ольга Романова: Полицейским дано указание вербовать до СИЗО, на стадии задержания. На стадии: стоит мужик с топором, с него капает кровь, растерзанный труп. Он говорит: “Хочу на СВО”. Говорят: “Ладно, пошли. Сейчас прикроем трупы”. Все! 10 тысяч рублей получает официально полицейский за такое дело.

Убежище от войны?

Мумин Шакиров: Если еще пару лет назад осужденный заключенный из пригожинского призыва, повоевав шесть месяцев, мог быть помилованным и демобилизоваться с фронта, то эту лазейку власти быстренько убрали. Война длится третий год, власти набирают новых контрактников за бешеные деньги, военкоматы объявляют облавы на призывников. Продолжается и дезертирство из российской армии. Одно из направлений самовольно оставивших часть – Казахстан, туда можно попасть по внутреннему российскому паспорту. Казахстан не считается безопасным местом для побега. Михаила Жилина, майора ФСО, и ефрейтора Камиля Касимова из Тюмени выдворили в Россию, где они сейчас отбывают срок.

Артур Алхастов помогает российским военным с легализацией, истребованием документов и другой юридической помощью. По его мнению, основная часть сбежавших военных по идейным соображениям покинула Россию или Украину еще в 22-м и 23-м годах, сейчас в основном бегут те, кто долгое время мог избегать отправки на войну, но, столкнувшись с ней, приняли решение о самоволке.

Насколько безопасно находиться в Казахстане?

Артур Алхастов: Казахстан до сих пор не присвоил статус беженца ни одному российскому дезертиру. Тем не менее Казахстан дает возможность получать хотя бы временную защиту. Самое важное, о чем мы при каждой первой встрече говорим, – это вопросы безопасности пребывания здесь, вопросы легальной безопасности пребывания, в каких-то случаях – физической безопасности. Важно проговорить вопросы также цифровой безопасности. Для того чтобы максимально минимизировать любые риски того, что человек будет обнаружен, его попытаются похитить, мы в первую очередь обсуждаем эти вопросы. Я бы не охарактеризовал Казахстан как безопасное место для дезертиров и для тех, кто разыскивается за самовольное оставление части. У Казахстана довольно тесное сотрудничество в сфере дипломатии, в сфере правовых отношений, в вопросах экстрадиции в том числе… Человек не может получить международную защиту в полной мере. У нас были и очень плохие примеры, которые проходили с дезертирами. Авторитарное наследие оказывает свое воздействие. У нас есть замечательная шутка, что мы постоянно боимся каких-то саммитов, переговоров между Россией и Казахстаном, потому что если вдруг возникнет вопрос между какими-то встречами о судьбе дезертиров, и он решится плохо, то зачастую политика у нас стоит выше, чем право.

Мумин Шакиров: Какой портрет дезертира в 2024 году?

Артур Алхастов: Портрет дезертира, который был в 22-м году и в 24-м годах, – это немножко разные портреты. В 22-м году было довольно много мобилизованных, сбежавших с пунктов постоянной дислокации своих воинских частей. То есть они не были в Украине… Сейчас же много дезертиров, так или иначе оказавшихся в этой системе, они были на территории Украины… Армия и войска – это не только все ребята, которые бегают с оружием и стреляют, есть разные люди. Есть взводы и роты технического снабжения, связисты и так далее. Большинство этих людей уже так или иначе на территории Украины побывали. Плюс до сих пор случается так, что к нам обращаются люди, сбежавшие еще в 22-м, в 23-м годах, но только в 24-м они связались с правозащитниками. Конечно, чем дольше человек оставался в этой системе, тем к нему больше возникает вопросов: как он в этой системе продержался, как он смог в ней находиться. И именно поэтому мы считаем важной нашу верификационную миссию. В верификации принимаю участие не только я, но и двое бывших военнослужащих, и мы разбираем конкретно кейс. Мы можем понять, действительно ли человек говорит правду, бывает ли такое на службе или это вымысел. Мы всегда стараемся представлять именно объективную картину. И это важно как для нас, так и для тех организаций, которые проводят адвокацию за этих людей в дальнейшем, допустим, в Европе.

Самосуды командиров

Мумин Шакиров: В прессе немало историй, когда российские командиры убивают своих солдат и офицеров. Одна из громких – рассказ военнослужащего Станислава Раевского. Он записал видеообращение перед смертью и рассказал о том, как его командир застрелил многодетного отца, москвича Алексея Серова. Телеграм-канал ASTRA называет имя убийцы.

Станислав Раевский, мобилизованный: Здравствуйте! Я рядовой Раевский Станислав Сергеевич. Прохожу военную службу в полку 1430 по мобилизации. Я был свидетелем преступлений, которые совершил командир второго батальона полка 1430 с позывным “714-й”. Он застрелил военнослужащего зенитного расчета Серова Алексея с позывным “Столица”. Вечером мы всем расчетом выпили две бутылки самогонки. У нас на газовом баллоне открутился редуктор. Мы взяли газовый ключ, закрутили этот редуктор и пошли отдавать. Там был командир батальона “714-й”. Он всех спросил: “Выпивали?” Все ответили: “Да, выпивали”. Мы стали ему говорить то, что у нас там проблемы существуют, то, что командование нас кинуло, у нас нет ни лопат, ничего, копать нам нечем, в общем, ничего нет. На что он Серову Алексею с позывным “Столица” выстрелил в голову. Чтобы вы понимали, это отец пятерых детей. После того, как “Столицу” похоронили, 21-го числа за мной приехала военная полиция, забрали меня, отвезли в какое-то подразделение непонятное где-то в Луганской области. Я так понимаю, это подразделение создано для того, чтобы туда отвозить неугодных, чтобы “обнулять”. Я хочу, чтобы эти люди были наказаны. Я вам обещаю, что это будет все обнародовано. Я не шучу. Смерти я не боюсь. Можете “обнулять”, что хотите делайте.

Мумин Шакиров: С нами на связи – Иван Филиппов.

Иван Филиппов: Z-авторы пишут о самосудах, о том, что они называют “обнуление” как о вещах, для фронта уже не вызывающих ни у кого удивления. Это внесудебная казнь, обыденность, это такой факт фронтовой жизни: если ты не нравишься командиру, то тебя “обнулят”, то есть тебя отправят в штурм, с которого ты не вернешься. Не просто любой штурмовик обязательно идет и умирает. Штурм, о котором идет речь, когда говорят об “обнулении”, – это буквально тебя высаживают в поле с автоматом и говорят: “Иди туда”, – и все. Ни поддержки, ни разведки, ни беспилотников, ни артиллерии, ни связи с другими подразделениями, ничего. Повезет – выживешь. Скорее всего, не повезет. Там мины, беспилотники украинские, простреливается пространство – все что угодно. Когда говорят, что отправили в штурм в наказание, – это всегда командир, понимающий, что подчиненный, которого он отправляет, обратно не вернется. Военные авторы таким положением дел чудовищно возмущены. Они про это пишут как про одну из главных нынешних проблем на фронте уже много месяцев. Ситуация не меняется никак. Наоборот, судя по тому, с какой частотой я встречаю эти тексты, становится хуже.

Мумин Шакиров: Кто становится жертвой этого “обнуления”?

Иван Филиппов: Это не под горячую руку, это какая-то чаще всего провинность. Она может быть провинностью мнимой, с нашей с вами точки зрения, но нет какой-то специальной группы, которая бы непропорционально страдала. Любой может попасть…

Мумин Шакиров: Есть еще истории о том, как раненых и недолечившихся российских военных чуть ли не в наручниках отправляют на фронт. Конкретный пример: в Краснодарском крае солдаты жалуются, что больных гепатитом и с онкологией прямо из госпиталя отправляют на фронт.

Иван Филиппов: Когда, например, Кашеварова или военкор Котенок, или какие-то другие из заметных Z-авторов пишут, например, про раненых, которых возвращают на фронт недолечив, они при этом всегда добавляют: людей нет. Это происходит не потому, что кому-то хочется… Историй этих тоже уже не сотни, даже не несколько сотен. Это все теперь будет нормой жизни на фронте: пока не будет решена проблема с нехваткой людей, будут отправлять раненых. “А кем воевать?” – говорят они.

Мумин Шакиров: Насколько болезненно реагируют “старожилы” фронта, когда узнают, что новые контрактники по сравнению с давно воюющими оказались в привилегированном положении: новым большие выплаты, а воюющие третий год как-нибудь обойдутся?

Иван Филиппов: Нарисуем такую картину. Сидит в окопе мобилизованный, который не по своей воле третий год без перерыва, без возможности ротации, без денег… У него есть его денежное довольствие, но значимую, если не большую его часть он тратит в так называемой зоне “СВО”, потому что если он не будет это тратить, то у него, например, не будет одежды, лекарств, чего-то еще важного, снаряжения, броника, нужного ему для войны дрона – речь идет о FPV-дроне или о дроне-разведчике. И этот человек, находящийся, как сами они про себя пишут, на положении крепостного, встречает человека, который только что подписал на улице Яблочкова контракт, получил шесть миллионов рублей, а еще ему простили 10 миллионов рублей долга, которые он был должен каким-нибудь коллекторским компаниям. И вот он такой довольный и веселый встречается с этим крепостным в окопе. Это будет безрадостная встреча. Я не верю в то, что будут солдатские бунты и будет какая-то стрельба, но я точно верю в то, что для поддержания здоровой психологической обстановки в отдельных соединениях на линии фронта новых контрактников будут в большей части утилизировать в “мясных” штурмах.

Мумин Шакиров: В Z-каналы возвращается забытый жанр текстов о “грядущем договорнячке”. Какие настроения царят в постах – пораженческие или, наоборот, “мир на наших условиях”, что бы там ни обещал Трамп, или сколько бы оружия ни поставляло НАТО ВСУ?

Иван Филиппов: Наверное, год с небольшим назад прокатилась волна текстов (когда Стрелков еще был на свободе) на тему, что сейчас будет новый “Хасавюрт” или новый “Минск”, сейчас нас предадут, договорятся. Потом эта эмоция улеглась. Началось харьковское контрнаступление. И вдруг неожиданно эта мысль снова стала появляться у военных авторов. Это о чем-то говорит. Но о чем, я думаю, мы поймем чуть попозже. Потому что преимущественно пока все разговоры, связанные с Трампом, ведутся в тональности “нам неважно, кто президент Соединенных Штатов, мы все равно воюем до победы”. Как выглядит эта победа – не совсем понятно. Но вот Захар Прилепин сегодня сформулировал очень точно, если оставить плетение словес за скобками, он сказал очень простую вещь: поскольку цели войны не определены, то где мы остановимся – вот это и были цели. И это чистая правда. Целей войны нет, четко сформулированного понятия, как должна выглядеть победа, нет. Путин скажет, что это победа, то и будет.

Образ победы из Кремля

Мумин Шакиров: Владимир Путин, похоже, в отчаянии: на его “Орешник” никто не обращает внимания, как бы он им ни хвастался. Запад не боится, украинцы тоже достаточно флегматично отнеслись, на ОДКБ все откровенно заскучали. Что же делать диктатору? Он пошел к своему главному другу. Лукашенко выручает и просит разместить “Орешник” на территории Беларуси. И Путин тут же соглашается и снова грозит своей ракетой.

Мумин Шакиров: С нами на связи – Аббас Галлямов. Путин и правда расстроился, что его “Орешник” не произвел впечатления?

Аббас Галлямов: Да. Эти его выступления говорят о том, что Путин сильно пытается произвести впечатление. Если ты уверен в том, что ты это впечатление произвел, ты не будешь суетиться, ты не будешь бегать и нарезать круги. Это же война, в этой ситуации надо вести себя как настоящий мужчина. Это должно сопровождаться суровым мужским молчанием. Это время, когда говорит за себя дело, когда не надо языком чесать. Бесконечные путинские телеобращения, выступление в Казахстане, в Беларуси – это все излишне, это создает ощущение позерства, страстного желания: “Смотрите, у меня “Орешник”!” И это позирование Путина наводит на мысль о том, что “Орешник” сам по себе как оружие не настолько убедителен. Приходится его пиарить.

Мумин Шакиров: Как Кремль готовится к приходу Трампа в Белый дом?

Аббас Галлямов: Кремль максимально взвинчивает ставки. Ему очень важно прийти к 20 января в хорошей физической форме. Он понимает, что Трамп циник, Трамп поддержит наиболее вероятного победителя. И если ты придешь к 20 января – твоя армия наступает, твоя экономика работает без сучка и задоринки, значит, у тебя мобилизационные возможности, у тебя политическая стабильность, в этой ситуации Трамп надавит на Зеленского и скажет: “Ты видишь, какая сила? Соглашайся”. А если Путин придет к 20 января, извините, с языком, высунутым на плечо, выдохся, армия застряла, наступать не может, рекрутов больше нет, экономика трещит по швам, политическая нестабильность, в этой ситуации Трамп скажет: “Владимир, я тебя уважаю, но ты слишком много просишь. Ты посмотри, украинцы стоят как скала, ты не можешь их сдвинуть”. Трамп, в отличие от Байдена, не заинтересован в какой-то концовке конфликта. Он заинтересован в том, чтобы это закончилось, поэтому он будет вставать на сторону победителя и додавливать побежденного. Путин сам такой же циник. Кремль это понимает. Поэтому сейчас ему надо кровь из носа демонстрировать успех. Отсюда и наступление любой ценой, огромные потери и в людях, и в технике. А тут еще ведь удар – Сирия, теперь в Румынии пропустили удар, в Грузии проблемы. То есть это все надо компенсировать, надо взвинчивать ставки по другим направлениям.

Мумин Шакиров: Каким видит образ своей победы Путин на третий год войны?

Аббас Галлямов: Путин хочет прийти домой победителем. Ему надо продемонстрировать и элитам, своему окружению, и людям, что он по-прежнему победоносец. Он понимает, что если он победитель – это единственный источник его легитимности. Если он не побеждает, он никому не нужен. Других источников легитимности у него нет. Поэтому пока надежды еще не развеялись, он еще будет пытаться заполучить все, что он запросил: четыре региона, у Украины нейтральный статус, статус русского языка и так далее. То есть все то, что он озвучивал. Хотя стоит обратить внимание, что в своем интервью Карлсону Лавров сказал про то, что “есть мнение, что надо требовать отмены санкций, а я уже и не настаиваю, санкции – на самом деле это, похоже, хорошо”.

Мумин Шакиров: Стремительное наступление вооруженных исламистских формирований на севере Сирии на позиции армии президента Башара Асада оказалось неожиданностью для Дамаска, его союзников в Тегеране и Москве и для всего мира. Путину приходится убирать российские корабли из Сирии. А ведь эта война была одной из главных его побед. В обмен Башар Асад предоставлял Путину поддержку в войне в Украине. Давайте послушаем востоковеда Руслана Сулейманова, которые считает, что Кремль махнул рукой на Асада и его проблемы.

Руслан Сулейманов: Довольно прохладная реакция со стороны Российского государства, российских чиновников. Это видно из комментария, который Песков дал о том, что Россию эта ситуация тревожит, мы всячески поддерживаем Асада, желаем ему успехов в восстановлении конституционного порядка. Собственно, и все. Никакого беспокойства, никакого мандража по поводу того, что Асад терпит поражение, нет. Для Путина это не является сейчас приоритетом. Даже если режим Асада падет, то это не станет для Путина чем-то определяющим. Он смирился уже с тем, что сирийский конфликт отошел на второй план, и сирийский сюжет не присутствовал в повестке российско-турецких переговоров, переговоров России и НАТО. Но теперь-то он будет присутствовать. И с неприятной для Кремля точки зрения, теперь это будет использоваться как козырь против Путина. И я абсолютно убежден в том, что, задумывая запуск какого-нибудь очередного “Орешника”, Путин будет держать в уме и ситуацию в Сирии. Пока Асад у власти, но это в любой момент может измениться. И я думаю, что Путину об этом дают понять и будут использовать эту ситуацию.

Мумин Шакиров: Насколько внешний фактор в виде Сирии влияет на имидж Путина?

Аббас Галлямов: Это, конечно, серьезный удар по имиджу Путина. Если бы только неудача в Сирии, но ведь этому предшествовали неудачи в Украине. Пока его армия худо-бедно наступает, но если посмотреть на эту войну в широком контексте, все, начиная от российских пропагандистов и заканчивая американскими спецслужбами, предсказывали, что путинская армия победит ВСУ буквально одной левой, Киев на три дня. Это же американская разведка предлагала. Американцы, напомню, в первый же день предлагали Зеленскому эвакуацию. Они не рассчитывали на то, что Украина выстоит. А Украина выстояла и сопротивляется. И о том, чтобы захватить Киев, сейчас речи вообще не идет. И конечно, элемент разочарования в российской армии: “Мы-то думали, что они о-го-го, а они-то так себе”, – он уже есть. А тут еще и в Сирии то же самое. Получается, что ввязались в две войны и в обеих терпите неудачу. Так вы кто? Вы – фейк, фикция? Во всяком случае, вы точно не такие герои, как вас принято было считать. Это очень сильный удар по Путину. И он пытается сейчас свой имидж спасти, сливая Асада. Сегодня Bloomberg уже сказали: “А как мы будем ему помогать? Его армия бежит. Не будем мы помогать”. То есть проблемы индейцев шерифа не волнуют.

Мумин Шакиров: Никаких признаков протеста нет, как вы говорите, но в то же время есть недовольство среди отдельных представителей путинского окружения. Глава Ростеха Чемезов “наехал” на главу Центробанка Набиуллину из-за высокой процентной ставки. Из какой области экономики или общественной жизни может прилететь “черный лебедь”?

Аббас Галлямов: Если будут серьезные военные поражения, то в первую очередь с фронта. Потом я бы отдельно выделил регионы, особенно регионы национальные, национальные республики. Как Башкирия полыхнула год назад. Потом бизнес. Любую сферу, где недовольство чуть более легитимно, чем по основному, магистральному направлению – Путин и власть. То есть выступить сходу “мы против Путина!”, как это делал Навальный или делает зарубежная оппозиция, не посмеет никто. А жаловаться на проблемы…

Мумин Шакиров: Как вы оцениваете назначение Хинштейна временно исполняющим обязанности губернатора Курской области? Этот человек никогда ничего не возглавлял и никогда ни за что особо не отвечал, будучи депутатом Госдумы, публицистом “Московского комсомольца” и советником Золотова в Росгвардии. Зачем это надо Путину?

Аббас Галлямов: В Курске буквально ЧП… Смирнов только что избрался, два месяца прошло, и тут его надо отправлять в отставку, игнорируя те 65%, которые якобы за Смирнова проголосовали. В обычных ситуациях такого не происходит. Я думаю, это связано с тем, что Путину принесли, может быть, промежуточные итоги расследования, связанного с вторжением ВСУ. Они, как известно, буквально как нож сквозь масло прошли через те оборонительные укрепления, которые с пафосом на протяжении двух лет строились в Курской области. Их построили, вложив туда огромные миллиарды федеральных денег, кстати. Показывали по телевизору, рассказывали, что граница на замке. А ВСУ, потратив буквально… ну, час у них ушло на то, чтобы прорваться. То есть очевидный обман. Я думаю, было проведено расследование, и Смирнова и Старовойта, предыдущего губернатора, заместителем которого до этого работал Смирнов, который в июне ушел работать в федеральное правительство министром транспорта, я думаю, ждут уголовные дела. Хинштейн имеет в элите, так сказать, репутацию типа борца с коррупцией. Понятно, что он никак не борец с коррупцией в чистом виде. Это человек, который профессионально использует тему борьбы с коррупцией в межклановых разборках, он на этом специализируется. Но в глазах Путина он как бы борец с коррупцией. Ну, раз типа антикоррупционная тема в Курске, давайте Хинштейна отправим. Золотов, который является, по сути, хозяином Хинштейна, попросил, а Путин с учетом общего антикоррупционного контекста согласился.

Мумин Шакиров: На этой неделе Рамзан Кадыров провел “прямую линию” с жителями Чечни, совсем как его босс Владимир Путин. Он привел на нее 12 украинских военнопленных, сказал, что теперь будет их выставлять “живых щитом”, защищая военные объекты в Чечне от беспилотников ВСУ. На той же “прямой линии” Кадыров раскритиковал главу Следственного комитета России Александра Бастрыкина и министра внутренних дел России Владимира Колокольцева. Кадырову не нравится, что полицейские расследуют дела против чеченцев и мигрантов-мусульман. По словам Кадырова, Бастрыкин и Колокольцев совсем не понимают настроения в регионах, поэтому не должны занимать свои посты. Что вы думаете об этом “наезде”? Кадырова понесло или все спланировано?

Аббас Галлямов: Кадырова всегда несет, и это всегда спланировано. У него политическая конструкция, которая предполагает, что его постоянно несет. Поэтому он сразу укрепляет свои позиции с расчетом на это, чтобы можно было себе позволить нести все то, что в голову взбредет. Он чувствует, что федеральный центр слабеет и ничего ему сделать не может.

Мумин Шакиров: Почему Путин не отвечает ни на один выпад Кадырова?

Аббас Галлямов: А как на него отреагируешь? У него нет возможности. Если ты хочешь реагировать на Рамзана, то надо быть готовым к тому, что тот взбрыкнет. У тебя должно там стоять энное количество дивизий рядом, чтобы Рамзан понял, что шутки нельзя шутить. Рамзан видит, что у Путина теперь нет войск даже для того, чтобы свою собственную Курскую область защитить. Куда ему против Рамзана?.. Кадыров-то своих людей не положил в Украине. Вот мы смеемся, дескать, “tik-tok воины”, а он-то очень рационально действует. Путин свою армию там уложил, а кадыровская прям как новенькая.