В новый год с мертвым телом. Сергей Медведев – о пророческом фильме

Новый год – время ритуалов. “Каждый год 31 декабря мы с друзьями…” Каждый год 31 декабря россияне смотрят новогоднее кино. Эта традиция коллективного просмотра в суматохе последних праздничных приготовлений, когда звонит телефон, укладываются прически и режутся колбаса и овощи для оливье, идет из давних советских времен и сродни посещению рождественской мессы в западных странах. Новогодний фильм вносит порядок в годовой цикл бытия, приобщает к традиции, воспроизводит коллективную идентичность.

Каждая эпоха имела свое новогоднее кино. Для поколения оттепели это была “Карнавальная ночь”, режиссерский дебют Эльдара Рязанова (1956), легкомысленный мюзикл о победе молодого и нового над бюрократией и казенной идеологией; для времен застоя – его же “Ирония судьбы” (1975), мастерски разыгранная в знакомых декорациях панельных домов и зыбкого благополучия поздней брежневской эпохи, в которых опознавал себя советский средний класс. В девяностые единое пространство праздника начало было распадаться, но Константин Эрнст начал возрождать советский миф в “Старых песнях о главном” (1995), которые на добрых десять лет стали главным телевизионным блюдом к новогоднему столу и заложили основы ресентимента и ностальгии по прошлому. В 2010-м вышли “Елки” Тимура Бекмамбетова, которые показали усложнившееся постсоветское общество, связанное системой горизонтальных и вертикальных связей, от гастарбайтера до президента России, и резюмировали короткую медведевскую оттепель, что оборвалась год спустя, когда это общество запросило перемен и жестко обломалось на Болотной.

Пришла эпоха “бешеного принтера” и нарастающего вала репрессий, а с ней и 2014-й. Год, когда Россия аннексировала Крым и оккупировала Донбасс, а на экраны вышла короткометражка Жоры Крыжовникова “Нечаянно”, 20-минутная черная комедия про Новый год. Вряд ли этот фильм был реакцией на Крым, поскольку вышел уже весной и в начале июня получил приз “Кинотавра” за лучший короткий метр, скорее дело в том, что Крыжовников, мастер социальной сатиры, хирургически точно зафиксировал состояние российского общества и снял кино, которое сегодня, десять лет спустя, смотрится как пророчество.

Полагаю, что большинство читателей фильм давно посмотрели, так что изложенное ниже не станет спойлером, тем более что завязка там происходит на первой же минуте. В преддверии Нового года к одинокой пожилой женщине заходит за солью сосед, балагур и раздолбай (его играет великолепный Тимофей Трибунцев), и когда она отворачивается, берет с кухонного стола молоток для отбивки мяса и внезапно убивает ее ударом по голове. (Напомним, все это было снято за 8 лет до пригожинской кувалды.) Ошеломленный герой бросает молоток, проходит в соседнюю комнату и садится смотреть по ТВ “Иронию судьбы”. В поисках его в квартиру один за другим заходят его родные: жена, шурин, мать, отец, садятся за стол у телевизора, выпивают и закусывают приготовленными соседкой салатами, попутно обсуждая, как лучше избавиться от тела – разрезать на куски, растворить в кислоте или сжечь вместе с квартирой. А когда в дверь заходит сын соседки, приехавший к матери на Новый год, все вместе забивают заодно и его под новогоднее обращение президента, чтобы не было свидетелей, и разливают шампанское под бой Кремлевских курантов.

Превратив новогодний сюжет в кровавый гиньоль, фильм через абсурд и гротеск ставит диагноз современному российскому обществу: преступный инфантилизм, отсутствие субъектности, ответственности, эмпатии, осознанного действия. Все в жизни происходит “нечаянно”, как в этой короткометражке, или “понарошку”, как в другом гениальном документе эпохи, фильме Кирилла Серебренникова “Изображая жертву” (2006), снятом по пьесе братьев Пресняковых, где герои (подозреваемые в следственных экспериментах) случайно, немотивированно и буднично убивают своих жертв, близких людей – любовниц, жен, одноклассников. Точно так же сейчас Россия “нечаянно”, без мотивов, поводов и угрызений совести напала на Украину и словно понарошку утюжит ее ракетами и бомбами, нисколько не смущаясь фактом убийства сотен тысяч людей.

Этот инфантилизм описал директор “Левада-центра” Лев Гудков в своем интервью еще в первые месяцы большой войны: “на наших опросах было видно, что люди не понимают сам вопрос о моральной ответственности. Сам вопрос такого рода ставит их в тупик и погружает в состояние прострации. Отсутствие сочувствия к другим, эмпатии, то, что можно считать совестью, – чрезвычайно важная вещь. Она означает, что гражданской, политической, моральной, какой хотите субъектности – нет”. Социолог называет это “пассивной формой привычного соучастия в преступлениях государства”.

В самом деле, бессубъектность и безответственность, апатия и аномия – не новые, а постоянные состояния российского социума, следствие особых отношений власти и общества и зависимого положения людей в сословной иерархии: речь идет не только о многовековом крепостном праве, но о закрепощении всех сословий, включая высшие, в системе тотального государственного контроля. Другое следствие патернализма – ощущение, что всегда есть высшая инстанция (тот самый pater, т.е. отец, родители), которая уберет за тобой и примет решение по главным вопросам бытия. Человек является игрушкой в руках высших сил (отсюда склонность к конспирологии) и не способен менять свою жизнь и среду обитания (отсюда социальная и территориальная иммобильность). Меня всегда занимал вопрос, почему мои соотечественники так чудовищно загрязняют места отдыха на природе, все эти выезды на шашлыки и купания – повсюду горы мусора, брошенные мангалы, поломанные деревья, – пока я не понял, что это все тот же вечный инфантилизм: россияне как младенцы, бросающие игрушки на ковре, потому что за ними всегда уберут и подотрут взрослые. Или дети, мучающие во дворе кошку: они думают, что это понарошку, у них еще не появилась эмпатия, чтобы понять чужую боль.

Апофеоз преступного инфантилизма – недавнее выступление российского лидера на “прямой линии”, где он с циничной прямотой назвал причину нападения на Украину: “нам скучно, хочется движухи”. Похоже, что Путин вообще не осознает реальности всего происходящего, для него это игра, все понарошку, и можно будет сказать, как герой фильма “Нечаянно” убитой соседке: “Ольга Константиновна, вы чего? Вставайте”. Но взрослых, которые бы отняли у него игрушки и поставили в угол, – нет.

В итоге Россия встречает Новый год как та семейка в фильме – беспечно выпивая и закусывая под новогоднее шоу, пока за стеной остывает труп убитой ими соседки. Убитой просто так, без причины, просто потому что одному раздолбаю и шутнику захотелось движухи и подвернулся под руку молоток.

Сергей Медведев – историк, ведущий цикла программ Радио Свобода “Археология”

Высказанные в рубрике “Право автора” мнения могут не отражать точку зрения редакции